В своё время книжный "Конклав" Роберта Харриса потряс литературное сообщество правдоподобной зарисовкой внутренней кухни Ватикана: смерть Папы Римского порождает кардинальские междоусобицы, а секреты католической церкви из далёкого прошлого начинают угрожать её влиянию на мировой арене. Когда за столь знаковую историю взялся Эдвард Бергер, постановщик недавней вариации ещё одного великого романа (на этот раз - Ремарка), "Западного фронта," адаптация "Конклава" была заранее озарена лучами грядущего успеха. Бергеру требовалось лишь подогнать книжный нарратив под стать приземлённого авторского кино и сделать несколько выпадов в сторону грядущих кино-церемоний. Успешная премьера ленты на кинофестивале в Торонто подогрела зрительские ожидания ещё сильнее, и на этот раз ситуация обошлась без закадычных поворотов: Бергер вновь перевыполнил собственные обязанности

Как и книга, полнометражный "Конклав" выворачивает весь религиозный нарратив наизнанку, оставляя от него досуха выдоенную оболочку. Хоть Бергер и не отказывается от традиционных жанровых постулатов: его новая лента насквозь пропитана классическими детективными вереницами, любезно объединёнными с, внезапно, либеральной историей. В наличии все католические шаблоны: коварные кардиналы, секс-скандалы, грязное церковное бельё, подвохи в шкафу каждого претендента на пост нового Папы. Поначалу кажется, будто "Конклав" не может сказать ничего нового: до него обратную сторону церкви уже рассматривали маститые итальянские кинорежиссёры (на ум сразу приходит тот же Паоло Соррентино). Но чем дальше в лес заходит фабула картины, тем глубже она начинает казаться

Посреди бури находится декан коллегии кардиналов, Томас Лоуренс (Рэйф Файнс): он и возглавляет ватиканский конклав, на котором собираются все вестники католической церкви. Выбор нового Папы Римского, как оно и бывает, сопровождается заговорами, обманами и копаниями в белье неугодного. Консерватизм и либерализм сталкиваются в маниакальной психологической схватке, где голоса большинства можно отобрать путём слива личной информации, а личные сплетни определяют всё дальнейшее положение конклава. И пока кардиналы попадают в паутину конфликтов, за стенами Ватикана, отделяющих католиков от внешней информации, разгораются масштабные террористические акты, противостоять которым может одна лишь церковь

Бергер сходу же меняет линейные правила всего жанра, ставя в приоритет не приверженность традиционным ценностям, а человеческую свободу и расовый нейтралитет, относящийся одинаково к людям разного гендера и цвета кожи. В то же время постановщик насмехается над лопоухостью кардиналов, ставя их в неловкое положение перед зрителем не один раз по ходу сюжета. До самой последней секвенции понятия "хорошего" и "плохого" растягиваются до такой степени, что антагонист, как таковой, из фильма и вовсе пропадает: в воздухе витает лишь скрытное напряжение, сковывающее своими узами церковных вестников-добродетелей (коих в нашем мире, по меркам двадцать первого века, осталось не так уж и много)

Клубок важной информации "Конклава" героям придётся распутывать очень долго: здесь вам и неопределённость фаворита большинства важных кардиналов, Альдо Беллини (Стэнли Туччи), и запретная тайна монахини Агнес (Изабелла Росселлини), и риск избрания на пост Папы первого африканского советника, и странноватый архиепископ, прибывший на конклав прямиком с Кабула. Каждое заряженное чеховское ружьё выстреливает под финал с такой оглушительной силой, что отталкивает в сторону все зрительские предубеждения: настолько либерального и в то же время классического триллера о ватиканских междоусобицах авторский кинематограф не видел уже значительную часть времени

Но Бергер не был бы собой, если бы не завернул в визуально эстетическую оболочку провокационное содержание, отражающееся о нестабильность современного общества. Расистские выпады, сексистская неприязнь, угроза ислама, нависающая над Италией подобно зловещему року, попытка в нейтралитет, оборачивающаяся провалом. Протагонист Рэйфа Файнса отчаянно метается меж двух сторон, то и дело разевая рот от устаревшей политики католицизма. Режиссёр открыто заявляет аудитории, что церковь, как и искусство, нуждается в срочной перестановке, которая может занять не один десяток лет. В ином случае вся религиозная система рискует обрушиться по щелчку пальцев, но из-за вмешательства не радикальных исламистов, а обезумевших от жажды власти священников

И это послание электризуется приземлённой, но от того не менее грациозной режиссёрской работой, свет в которой - отдельный функциональный персонаж, а затемнение - способ донесения важной информации. Бравадная музыкальная партитура Фолькера Бертельмана (композитор уже работал с Бергером в последней версии "Западного фронта"), претендующего на получение очередного "Оскара", лишь усиляет напряжённую атмосферу конклава, нарушает которую протяжённый и сокрушительный плот-твист. Даже столь скромную и чересчур устаревшую историю Бергер видоизменил в монументальный манифест, обновляющий правила игры сегодняшней общины. Церковь же в неё, со всей своей терпеливостью, вписывается не слишком удачно

Как минимум "Конклав" справляется со сложнейшей авторской задачей - уследить за зрительской оптикой и втиснуть аудиторию в кресла при помощи оригинальной нарративной структуры банального изложения. Эдвард Бергер сотрясает откровенными диалогами, открыто задаётся множеством социальных вопросов, отталкивает от себя и верующих, и атеистов, но оставляет взгляд в счастливое и свободное от гендерно-расовых предрассудков будущее. Покажутся ли кому события "Конклава" чересчур иллюзорными и гиперболизированными - дело субъективного восприятия, но не сбросить лишний эмоциональный балласт после просмотра не сможет уже никто. Убедиться в этом и во многих сторонних сакральных смыслах одного из главных претендентов на соискание следующего "Оскара" вы сможете уже с 21-го ноября